Все новости от 9 ноября 2001 г.

Бизнес — всегда риск

Несомненным преимуществом моей работы является возможность знакомиться и беседовать с интересными и выдающимися в своей области людьми. Одним из таких собеседников оказался президент компании Egar Technology Геннадий Иоффе.

Геннадий Иоффе

Покопавшись в прошлом, мы быстро обнаружили множество общих знакомых из московских компьютерных кругов и даже из ВЦ на Первомайке, где он с тринадцати лет, еще учась в 444-й школе, начал писать программы, а я, уже будучи с. н. с., работал в ЦНИИКА.

Затем Геннадий уехал в США, где и основал свою фирму. Сейчас она хорошо известна в банковском бизнесе, имеет офисы в Нью-Йорке, Москве и Нижнем Новгороде. В компании много сильных финансовых аналитиков. Ключевой продукт Egar Technology — система трейдинга и управления финансовыми рисками “Фокус” .

PC Week: Расскажите об основных направлениях работы фирмы. Чем она занимается?

Геннадий Иоффе: Есть два аспекта этого вопроса. Мы — безусловно технологическая компания, хотя чисто технологической себя не считаем.

В основном мы обслуживаем участников финансовых рынков, т. е. банки, корпорации, крупные финансовые организации и менеджеров, проводящих различные операции на рынках валют, акций, ценных бумаг, деривативов и т. п. При этом мы предоставляем им полный комплекс технологических услуг — от продажи готовых систем до разработки уникальных решений. Мы поддерживаем практически любые современные технологии.

Таким образом, мы поставили перед собой задачу создать компанию, которая могла бы взять на себя обслуживание серьезных клиентов из банковской сферы. Но для того чтобы, например, работать c “Чейз Манхэттен Бэнк”, сначала надо пройти сложные квалификационные процедуры, потратить много денег и времени, написать множество всяких документов и т. д. Если уж ты начинаешь работать с крупным клиентом, то идея в том, чтобы оказывать ему полный пакет услуг.

Мы хотим владеть большим набором технологий, иметь свои системы, свою группу программных разработок, но все это должно быть связано ниткой финансовых технологий в некую бизнес-индустрию. И это для нас самое важное.

Например, если завтра к нам обратится “Дженерал Моторс” с просьбой разработать большую систему за миллион долларов, мы от такого заказа откажемся. У нас были подобные предложения, не подходившие по профилю, и мы на них не соглашались. В этом смысле, я думаю, мы коренным образом отличаемся от компаний офшорного программирования. В то же время мы не ставим своей целью превращаться в IBM с тысячами программистов.

PC Week: Но тем не менее вы расширяетесь?

Г. И.: Однозначно. Наша индустрия большая, и, полагаю, фирме понадобится еще около пятисот человек в течение следующей пары лет.

PC Week: Тот спад, который прошел с начала этого года в США, не привел к снижению спроса на разработки в банковской сфере?

Г. И.: По крайней мере наша текущая практика такова, что если влияние и скажется, то скорее позитивно. По существу, мы не конкурируем по деньгам, у нас ставки больше, чем в российских офшорных компаниях, хотя и меньше, чем, скажем, в в крупных западных консалтинговых компаниях.

На рынке у нас расценки, как у средней английской или американской софтверной компании. Но в целом по стоимости проекты у нас гораздо эффективнее, поскольку мы выдерживаем конкуренцию не за счет денег, а за счет скорости разработки. Если я берусь за тот же самый проект, что и вышеназванные корпорации, я сделаю его в десятки раз быстрее, потому что у меня есть опыт.

Мы работаем в очень сложной области, с хитрой бизнес-логикой, и продукты, которые мы создаем, требуют очень хорошего знания и математики, и финансовых рынков.

PC Week: Вы хотите сказать, что в крупных западных консалтинговых компаниях нет таких специалистов?

Г. И.: Ну разумеется, нет. Конечно, мы выполняем работу для банков. Но мы, например, не разрабатываем бухгалтерские системы. Собственно, при необходимости мы можем это сделать, но у нас здесь гораздо меньше преимуществ.

То, что мы в основном делаем, — это специализированные, очень сложные, большие аналитические системы, поддерживающие огромное количество инструментов, с помощью которых торгуют на финансовых рынках, в основном деривативных инструментов, со сложной математикой и хитрыми бизнес-процессами.

У нас есть своя внутренняя система, которую мы называем технологической платформой: она состоит из набора компонентов со всей необходимой бизнес-логикой. Так что когда мы беремся за большой проект, самое сложное у нас уже сделано и мы просто строим систему из готовых кирпичиков. За счет этого мы делаем работу гораздо быстрее, чем традиционные консалтинговые фирмы.

Кроме того, сейчас компании стали больше внимания уделять бюджетам. Спустившись с небес на землю, они ставят более реальные условия. Конечно, объем бизнеса уменьшился, очень сильно уменьшился объем Интернет-бизнеса. Те Интернет-проекты, над которыми мы работаем, — это в основном уже существующие сайты, находящиеся в стадии поддержки или улучшения.

Перед Интернет-компаниями сегодня стоит задача стать прибыльными, и они теперь гораздо охотнее работают с нами, потому что мы знаем дело, делаем гораздо быстрее и дешевле других. То же самое и с крупными банками. Общий объем уменьшился, но для нас это в общем-то и лучше. Любая рецессия — на самом деле полезная вещь, которая возвращает людей на землю и вымывает плохо работающие компании.

Без наших продуктов банк не может обойтись. И как бы он ни урезал свой бюджет, какие бы ни происходили события, совсем работу он не остановит. Например, у нас были клиенты в Нью-Йорке, сильно пострадавшие от сентябрьского теракта. Одна компания потеряла две трети персонала.

Одиннадцатого числа произошла катастрофа, а через неделю они обратились к нам, чтобы мы восстановили систему, и уже на следующий день начали работать в Лондоне, куда перенесли свой офис. То, что люди стали больше смотреть на бюджет, для нас только лучше. Это открыло перед нами очень много дверей.

PC Week: А вот интересно: при таком большом росте персонала возникают проблемы, где найти сотрудников, как их адаптировать в корпоративную культуру...

Г. И.: Да, для нас это самая большая проблема. Считаю, что лучшие специалисты работают в России. Мы к этому пришли около трех лет назад. В девяносто восьмом году, после банковского кризиса, мы перенесли центр разработки программ в Россию, хотя работаем здесь с девяносто третьего года, но тогда у нас был офис только для продаж, маркетинга и поддержки.

В девяносто восьмом появилась большая группа российских специалистов, которые хорошо разбирались в нашем бизнесе, раньше работали в банках. Пару лет мы пытались понять, как все это должно работать. Я всегда знал, что в России очень способные, талантливые люди, но как организовать процесс? В Америке я понял, что при наличии в целом не таких хороших программистов разработка ведется гораздо лучше. Это не случайно, что большинство программ — американские, а не французские, русские, японские или немецкие.

На мой взгляд, отличие заключается в том, что в США очень хорошо поставлен технологический процесс разработки и программирования, есть умение работать в команде, понимание того, что надо достичь конечной цели, а не как работать ради того, чтобы работать. В России у программистов этого и раньше не было, и, на мой взгляд, им и сейчас этого недостает. Мало людей, понимающих, как управлять процессом разработки, умеющих работать с такими технологиями, как UML.

Короче говоря, за три года присутствия в России мы поставили собственный технологический процесс. Идея состояла в том, что никакая информация никогда не должна потеряться. Но об этом можно рассказывать часами.

У нас всего два раза в жизни получилось взять менеджеров проектов “с улицы”, и они неплохо растут внутри фирмы. Хотя для того, чтобы стать действительно хорошим специалистом, нужно время: восемь, десять месяцев, год и больше. Есть у нас и такие примеры, когда мы брали людей на позицию разработчика или бизнес-аналитика, а они через полгода вырастали до менеджеров проектов. На таких людей мы рассчитываем.

Я не очень верю, что нам удастся найти на рынке руководящее звено, менеджеров проектов, на которых все держится. Отчасти потому, что нужно, чтобы они понимали наш технологический процесс, готовы были в нем работать. Сейчас мы открыли офис в Нижнем Новгороде, смотрим, что там будет получаться; пока туда приходят очень сильные ребята. Когда я говорю о пятистах специалистах, я не имею в виду пятьсот программистов.

Программистов будет шестьдесят-семьдесят процентов, остальные — менеджеры по продажам, аналитики, руководители проектов. Если не наберем здесь, то будем открывать офисы в других странах. Но мы не готовы делать это в Америке и в Индии, хотя у нас есть партнер из Индии.

PC Week: А какие трудности с Индией?

Г. И.: Такие же, как с Америкой. Почему в России, а не в Америке? Потому что в России дешевле ресурсы. Но наш бизнес не так зависит от стоимости разработки, как от того, насколько мы хорошо продаем. Все-таки основное — это качество.

Когда ты предлагаешь банку продукт за миллион долларов, а твой конкурент — за полтора, банк купит не то, что дешевле, а то, что работает. Поэтому в нашей специфической индустрии недостаточно иметь хорошие технические знания, недостаточно просто быть хорошим программистом.

Например, у нас очень сложно работать программисту, если он не понимает, когда в спецификации написано дифференциальное уравнение. И Россия — уникальное место в этом смысле. Это единственная крупная страна, где еще остались люди, с одной стороны, обладающие очень хорошими техническими знаниями, а с другой — хорошо знающие математику или физику. В Америке таких людей уже не осталось. У нас работают лучшие выпускники МГУ — мехмат, физфак. В Америке тот, кто окончил Гарвард или MIT, никогда не пойдет в программисты.

Отучившись семь лет по такой сложной специальности, как физика или математика, он пойдет работать аналитиком на Уолл-стрит. То есть в Америке есть много более интересных и более доходных специальностей, хотя программирование тоже дает неплохой доход. Я помню, пятнадцать лет тому назад люди в Америке шли в программирование потому, что им такая работа нравилась. Сейчас это больше бизнес, на программистов есть спрос и туда пришли люди, потому что платят нормальные деньги. Тех, кому это просто нравилось, осталось мало. На Западе сложно найти специалистов такого типа.

В Индии их тоже нет — там нет такой культуры образования, как в России. Там на каждом углу, в любой деревне объявление: “в нашей деревне программистская школа”. Их учат полгода Си, и они начинают трудолюбиво работать. Я оптимистичен. Думаю, что компанию в пятьсот человек мы построим. А выхода нет. Ведь когда ты растишь компанию, то можно отказаться от бизнеса с “Дженерал Моторс”, но нельзя отказаться от заказов “Чейз Манхэттен”. Я не могу сказать “нет”, потому что это то, для чего я в этом бизнесе.

Объемы работ растут, появляются более крупные заказы. Если скажешь им “нет”, то с тобой просто перестанут иметь дело. Так что это риск, и довольно большой, но бизнес — это всегда риск.

PC Week: Одно из направлений вашей работы — оценка рисков. Расскажите, пожалуйста, о нем.

Г. И.: Если говорить о рисках, то в качестве примера можно вспомнить финансовый кризис 1998 г. в России. Многие банки разорились из-за того, что не понимали ситуации, в которой находятся. Трейдеры получают деньги с прибыли, и если они разоряются, их просто выгоняют с работы.

Поэтому любой трейдер всегда хочет взять на себя как можно больше риска: ему-то терять нечего. Поэтому в банках есть специальные люди, риск-менеджеры или контролеры, следящие за тем, чтобы не было воровства, чтобы соблюдались договора. Оценка рисков — дисциплина, использующая статистические методы, анализ временных рядов, корреляции и позволяющая ответить на вопрос, что произойдет, если рынок обвалится, как в девяносто восьмом году.

PC Week: Известно, что единичные попытки обмана можно распознать, а вот серьезные сговоры распознать трудно.

Г. И.: Да. Это называется “комплайенс”. На биржах люди пытаются обмануть биржу. Однако закон и Федеральная комиссия требуют, чтобы у каждого брокера, каждого банка был специальный продукт, который отслеживает порядка 600 возможных нарушений, анализируется вся история сделок.

Конечно, отслеживается не все, но очень-очень многое. В торговле между банками, где меньше партнеров, подобное не так часто происходит. Но можно посмотреть историю сделок, посмотреть на прибыль, потери, выявить что-то подозрительное. Здесь существует два подхода: первый — отследить ухудшение, второй — ограничить потери. Поэтому системы, которые мы разрабатываем, очень четко следят за тем, чтобы трейдер не мог взять позиций больше, чем на определенную сумму. Скажем, задается моя позиция с каким-то контрпартнером, с конкретным банком и я не смогу взять больше. Это целая наука, хотя, конечно, всего не отследишь.

PC Week: А существуют ли системы, когда разработчик берет какие-то риски банка на себя?

Г. И.: Нет, мы отказываемся от риска и это записывается в контракте. Более того, в каждом конкретном случае кто-то должен выставить лимиты — вот с этим можно осуществлять сделки на двадцать тысяч, а с этим на пять; это решение всегда остается за человеком.

PC Week: Спасибо за беседу.