На главную страницу AlgoNet В сотрудничестве с ZDNet
АРХИВ СТАТЕЙ 2002-9-23 на главную / новости от 2002-9-23
AlgoNet.ru
поиск

 

Место для Вашей рекламы!

 

Все новости от 23 сентября 2002 г.

Михаил Краснов: «Президент в курсе наших проблем»

25 сентября состоится общее собрание членов Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий (АП КИТ). В преддверии этого события Михаил Краснов, президент группы компаний Verysell и член Правления АП КИТ, дал эксклюзивное интервью IT-daily.

— Конечная цель той работы, в которой участвует АП КИТ, — это подготовка доклада правительству и российским законодателям о тех изменениях в практике государственного регулирования и законодательстве, которые необходимо внести, чтобы IT-рынок развивался еще более успешно и чтобы достигались, в частности, те цели, которые были провозглашены в программе «Электронная Россия». Это конечная цель. Для того чтобы эти рекомендации были восприняты серьезно и могли стать реализуемыми на практике, мы построили работу следующим образом: на первом этапе группа специалистов — научных сотрудников по тем материалам, которые были в их распоряжении, подготовила исследование по вопросам того, как на сегодняшний день осуществляется регулирование и какие существуют проблемы. АП КИТ подключился к этому исследованию как группа экспертов, которая добавила к тем выводам, которые сделали ученые, мнение тех, кто фактически работает и сталкивается с проанализированными явлениями на практике. Мы подсказали, как эти явления воспринимаются тактиками, предоставили определенную информацию. Сейчас с учетом уже определенных замечаний, которые были сделаны, это исследование находится в общем доступе, опубликовано на сайте АП КИТ, и идет работа по расширению круга экспертов, по сбору мнений уже не небольшой группы специалистов, которая в этом участвовала, а гораздо более широкого круга людей, в том числе и представителей компьютерных компаний, но из Москвы и Санкт-Петербурга, потому что есть какие-то региональные нюансы проблемы. Вот на основе этого исследования, а также исследования, которое готовится специалистами на базе Института США и Канады (над ним работают не только американисты, но и специалисты по другим зарубежным странам), готовится исследование того, как государство в Соединенных Штатах и в других странах занимается регулированием IT-рынка.

Конференция, которая запланирована на третью декаду октября, должна решить задачу обсуждения двух докладов с привлечением уже как авторов этих исследований, так и экспертов, которые участвовали в оценке, то есть непосредственно представителей бизнеса, и представителей государственной власти, как исполнительной, так и законодательной ветви, т. е. тех людей, которые и осуществляют регулирование. И уже после проведения такой «научно-практической» конференции будет подготовлен тот самый завершающий доклад, который мы будем иметь основание позиционировать как рекомендации правительству и Думе.

Такая процедура, достаточно длительная, предложена именно для того, чтобы не выходить с предложениями чисто академического плана. Часто для научного сотрудника, который не сталкивался как с практикой бизнеса, так и с практикой государственного регулирования, многие вопросы представляются в упрощенном виде. Казалось бы, логично: то, что делается, достаточно нерационально; просто нужно делать все по-другому, и все будет хорошо. Но мы прекрасно знаем, что на самом деле те изменения, которые вполне логичны и должны быть осуществлены, связаны с переменами очень большого масштаба, и часто у государства отсутствуют механизмы таких изменений. Допустим, многие вопросы развития IT-рынка, казалось бы, находятся в компетенции Министерства связи. Но при более глубоком изучении становится совершенно понятно, что на самом деле Министерство связи давно знает об этих проблемах и могло бы принять соответствующее решение, но эти решения должны быть согласованы, а чаще даже не просто согласованы, а приняты совершенно в других ведомствах, — это Министерство финансов, ГТК, или это вопросы законодательного характера. Понятно, что кухня государственного управления очень сложная и часто противоречивая. Поэтому достаточно наивно и неправильно выходить, скажем, на уровень министра, а может быть — правительства в целом с предложениями, которые для чиновника являются смешными и просто нереализуемыми. И мы хотим через такое построение работы по тем докладам, о которых я сказал, уже на этапе подготовки основного доклада отбросить все нереальные предложения и остановиться именно на практически реализуемых.

Могу привести яркий пример. Общеизвестным фактом является достаточно нездоровая ситуация с экспортом и импортом. Поэтому, казалось бы, самым простым решением могло бы быть такое: навести порядок в ГТК так, чтобы таможенные органы работали в строгом соответствии с законом и теми правилами, которые ими самими и установлены. Но дело в том, что люди, которые практически связаны с решением этого вопроса, в том числе и прогрессивно настроенные люди в самом ГТК или в тех ведомствах, которые непосредственно касаются этих вопросов, могут сказать, что, конечно, такую задачу можно поставить и она ставится регулярно, но она по большому счету нерешаемая. У нас был очень интересный разговор с одним крупным чином в ГТК, которому был задан такой вопрос: если существует коррупция, почему не сменить всех сотрудников и не поставить на их место совершенно новых людей, не связанных с коррупцией? Он привел такой факт: вот, допустим, один из главных пунктов завоза товара на территорию России находится в Выборге, на границе с Финляндией. Выборг — достаточно небольшой город. Если взять мужское население не пенсионного и не школьного возраста, то каждый мужчина в этом городе уже трижды работал на таможне. Поэтому легко сказать — взять и поменять. А откуда кадры, где взять? И вот много таких простых и, казалось бы, смешных фактов. Если приходят эксперты и людям, достаточно высоко позиционированным в государственном аппарате, делают такие предложения, эти предложения воспринимаются как совершено несерьезные, непроработанные, неглубокие и, естественно, отвергаются все сразу.

Мы хотим, чтобы предложения, которые будут подготовлены, были предварительно проверены на практике. С ГТК можно работать, в АП КИТ существует комитет, который очень успешно сотрудничает с ГТК. И уже несколько важных вопросов были решены на практике, и это улучшило ситуацию, но эти вопросы были совершенно по-другому сформулированы, а возможности — достаточно реалистично оценены. Практически в любой области можно привести аналогичные примеры.

IT-daily: А какие конкретно были решены вопросы, относящиеся к ГТК?

— Я могу сказать об одном вопросе — о новых правилах растаможивания, которые базируются на прейскурантах производителей. Недавно, два месяца назад, было принято новое постановление.

ГТК — это один из примеров, который на слуху. Можно привести другой пример, который связан с налоговой политикой. Вот внедрение информационных систем: предприятия должны были бы быть заинтересованы во внедрении управленческой системы. Но одно дело — понимать необходимость создания управления на новом уровне, необходимость создания таких систем, другое дело — считать деньги и смотреть, к каким результатам приводит такое внедрение с точки зрения баланса предприятия. И я помню, в какой-то момент мы поставили вопрос о том, что должны быть предоставлены налоговые льготы: почему предприятие, которое внедряет системное управление, сложное, дорогостоящее, не имеет соответствующих налоговых льгот? На практике после проработки с людьми, которые занимаются этим вопросом, выяснилось, что на самом деле нужны не налоговые льготы - они есть, законодательство дает такую возможность, — а вся проблема в бухгалтерском учете, в его методике, которая не позволяет отнести на себестоимость затраты на программное обеспечение, капитализировать и, соответственно, получить определенные выкладки. И это компетенция совершенно не Министерства по налогам и сборам, а Минфина, который устанавливает и регулирует правила бухгалтерского учета.

Вот на этой стадии и находится работа по подготовке рекомендаций. Сейчас достаточно очевидны идеи, возникающие в голове у любого человека, который сталкивается на практике с ведением бизнеса на IT-рынке; они трансформируются с точки зрения тех реалий, которые существуют на сегодняшний день в России, а также рассматриваются с точки зрения зарубежного опыта: а каким образом в других странах решали аналогичные проблемы? И оказывается, что есть много вещей, которые неизвестны ни тем, кто практически занимается бизнесом, ни чиновникам, которые занимаются регулированием. Если считается, что достаточно хорошо известен американский опыт, хотя мы убедились, что и это тоже не так, то, скажем, опыт таких стран, как Израиль, Индия, Южная Корея, в которых государство возвело проблему развития IT в ранг государственной политики, причем в ранг высоких приоритетов государственной политики, где приняты очень серьезные государственные программы поддержки, — вот опыт этих стран недостаточно изучен, хотя на самом деле уже сейчас понятно, что в России существуют весьма схожие ситуации и схожие проблемы.

Взять хотя бы ту же проблему — даже не проблему, а перспективу развития оффшорного программирования. С одной стороны, это - растущий сегмент мирового рынка, причем сегмент многомиллиардный. По разным оценкам, его объем составляет от 30 до 70 млрд $. В частности, одна из статей экспорта Индии — это несколько миллиардов долларов только от услуг оффшорного программирования. То есть это достаточно крупный бизнес, и для даже крупной страны, которой является Индия, это одна из основных статей экспорта, достаточно заметная его часть. А в России существует великолепный потенциал. Это все отмечают, и мы это хорошо знаем, и зарубежные специалисты на это указывают, потому что традиционное российское образование в основном технически ориентировано, то есть готовится огромное количество специалистов в технических и естественнонаучных областях. Вне зависимости от того, по какой специальности готовится человек, он может достаточно легко стать хорошим программистом. Для этого нужно просто иметь любую специальность негуманитарного характера. С другой стороны, практического выхода нет. Российские фирмы все время говорят об очень больших сложностях в развитии именно этого вида бизнеса, приводят многочисленные примеры, а это касается и чисто оффшорного программирования, когда фирма работает на заказ, и производителя программного обеспечения, который пытается экспортировать готовую продукцию. У них возникают аналогичные проблемы, множество барьеров и сложностей. Им мешает совершенно неэффективное налоговое законодательство. Оказывается, что на самом деле в России те преимущества, которые дает сравнительно недорогой и весьма квалифицированный труд программистов, полностью сводятся на нет налоговой системой и экспортными барьерами. Мы с большим удовлетворением наблюдаем, как был снижен налог на доходы, и это очень хорошо, но говорить о том, что это является важнейшим моментом в развитии программирования как бизнеса, нельзя. Дело не в доходах, дело в том, что это очень трудоемкий процесс, при этом труд достаточно дорогой, то есть это не труд рабочего, который стоит у конвейера, это труд высококвалифицированного специалиста с высшим образованием, и чем выше класс программиста, тем дороже он стоит, и вообще квалифицированный программист — это высокооплачиваемый специалист по всем международным рамкам. Но, тем не менее, если взять социальные налоги, то Россия здесь абсолютно не выглядит выигрышно, наоборот, налоги очень высокие, и если работать честно, то это просто становится нерентабельным. А если не работать честно — тогда компания вряд ли может рассчитывать на международный контракт, потому что естественно, что серьезные фирмы, которые размещают заказы и которые ставят свои интересы в зависимость от исполнения этих заказов, очень внимательно смотрят, с кем они имеют дело, и хотят видеть финансовую отчетность компании, понимать, насколько уязвим бизнес с точки зрения неприятностей с налоговыми органами. Получается замкнутый круг, из которого бизнес сам выйти не может. Здесь нужны решения как налогового плана, так и снятие совершенно неразумных ограничений на экспорт. Допустим, известный российский производитель — компания испытывает огромные сложности, потому что существует порядок оформления экспортного разрешения на каждую единицу товара, несмотря на то что экспортируется в общем-то одно и то же, просто один и тот же товар в разных коробках. Это очень усложняет процесс экспорта и делает его очень дорогим, а рынок массового программного обеспечения очень чувствителен к ценам. То есть существуют такие ограничения и препятствия, которые не дают реализовываться крупному потенциалу, который мог бы быть реализован и должен, наверное, быть реализован именно в России.

Если поговорить с теми же американскими специалистами, которые являются основными заказчиками подобного рода и потребителями такого рода услуг, то они все отвечают, что да, конечно, в Индии очень хорошо и уже в течение очень многих лет поставлен этот сегмент деятельности, выросли опытные менеджеры, которые действительно надежные исполнители, но, с другой стороны, все говорят, что при всем при этом все-таки такого количества талантливых программистов, как здесь в России, в Индии нет. Если бы российские фирмы смогли работать в благоприятных условиях, то они могли бы вполне серьезным образом конкурировать с индийскими компаниями. И не только с Индией. Индия является крупнейшей страной в плане развития именно оффшорного программирования, но достаточно серьезные позиции занимает Израиль; основной рынок сейчас — в Западной Европе, потому что там уже практически нет границ, и, конечно, идет взаимное распределение работы компаний. Вот это одна из тех областей, которые, что называется, являются горячими, в которых существуют очень серьезные возможности развития и в которых нужно срочно принимать меры, если действительно всерьез относиться к той же программе «Электронная Россия».

Эта программа, несмотря на то что в значительной степени она носит характер меморандума, декларации, хотя она очень важная и нужная, и становится программой только в работе, — она все-таки является программой государственной, это не программа Минсвязи, которая требует комплексных решений на уровне правительства в большинстве случаев. Если мы действительно относимся к этой программе серьезно, то начать, наверное, нужно в том числе и с устранения тех искусственных препятствий в развитии бизнеса, которые на данный момент существуют. Это касается и экспортного потенциала, который есть в российском IT, и иностранных инвестиций, на пути которых поставлены очень серьезные барьеры, причем барьеры не прямые, а косвенные.

Хотел бы сразу сказать: что мешает иностранным компаниям инвестировать в Россию? Ничего, собственно, не мешает, достаточно благоприятная ситуация на первый взгляд. Но следующий этап анализа показывает, что на самом деле существует огромное количество проблем. Допустим, одна из самых больших проблем - это непрозрачность бизнеса. С чем связана непрозрачность бизнеса? С налогами и с таможней. Работать, не касаясь этих вопросов, нельзя. Можно не касаться таможни: есть компании, которые не импортируют и не экспортируют, например интегратор, который работает на внутренний рынок и к таможне не имеет никакого отношения, но он все равно сталкивается с налоговой системой и все равно ставится перед необходимостью выстраивания серых схем отвода прибыли, сокрытия прибыли. Иностранный инвестор не понимает таких вещей, ни один серьезный инвестор не желает работать с таким бизнесом, потому что это совершенно понятно: а как тогда контролировать, если нет достоверной финансовой отчетности, если ведется двойная бухгалтерия, если есть налоговый риск — завтра придут и закроют, - как же можно в это вкладывать, если нельзя вкладывать! И таким образом, с одной стороны, вроде мы говорим: у нас низкие налоги, приходите, давайте с нами работать, а с другой стороны — а с кем работать? Есть очень удачные примеры, когда иностранные крупные компании создавали производство в России и ведут эту деятельность, — взять тот же Boeing, Motorola, Intel. А есть примеры неудачные, примеры закрытых предприятий, и надо сказать, что единственная причина, по которой было закрыто, в частности, сборочное производство IBM, — это налоги и таможня, потому что это предприятие, которое, естественно, работало в строгом соответствии со всеми законами и правилами — по-другому IBM работать не может! — просто прогорело, оно не выдержало конкурентоспособности с российскими предприятиями.

— А Motorola, получается, может конкурировать?

— А там другой процесс. Там дело в том, что это предприятие работает на корпорацию, там внутрикорпоративные цены — они свободны от конкуренции на российском рынке. Поэтому это просто увеличение издержек. С точки зрения внутрикорпоративных цен это приемлемо. Но если бы, допустим, то же предприятие было поставлено перед необходимостью конкурировать с российскими компаниями, которые могут позволить себе работать по схемам, оптимизировать налоги, как это называется, оно бы тоже оказалось неконкурентоспособным. То есть декларативно иностранный инвестор поставлен в одинаковые условия с российским капиталом, но на практике это не так, потому что иностранный инвестор, будь то крупная корпорация или инвестициональный инвестор (инвестиционный фонд), просто обязан, не имеет права не выполнять какие-то требования национального законодательства или соответственно регулирования. Конечно, частный инвестор, что иностранный, что российский, может идти на какие-то риски и решать проблемы с налогами, но век частных инвесторов очень невелик в международных инвестициях, на это никак нельзя делать ставку. Но эту проблему надо как-то решать, и решать нужно только таким образом, чтобы не требовать от российского бизнеса работать по всем правилам — платить все налоги, а просто посмотреть, что тогда получится. Дело в том, что многие предприятия были бы счастливы работать прозрачно, вести единый бухучет, не прибегать ни как каким ухищрениям — кому это нужно, лишние сложности в жизни? — дело в том, что, если заплатить все налоги, во-первых, многие производства просто сразу разорятся, а во-вторых, либо это должны делать все сразу, либо этого никто не сделает никогда, потому что если ты начинаешь все делать по правилам, а твой конкурент - нет, это значит, ты «вылетаешь» с рынка очень быстро. А этого не происходит. По всей видимости, здесь нужны очень серьезные государственные решения о коренном пересмотре налогов, о выводе их на такой уровень, когда становится выгодным работать честно.

Бизнесу должно быть выгодно работать честно. Он должен не просто иметь возможность честно работать, ему должно быть это выгодно. Вот тогда ситуация, конечно, изменится коренным образом. Бизнес, который не платит налогов, существует всегда и во всех странах, но он никогда не определяет положение дел. И пока не будет решен вопрос с российским бизнесом, у нас не будет никакого иностранного, потому что нужно сначала оздоровить ситуацию для российского бизнеса, для национального капитала, а потом сказать: вот вы, иностранцы, и национальный капитал — вы в равных условиях, реально, а не декларативно. Вот это тоже одна из тем рекомендаций.

Эти вопросы ставят далеко не только IT-компании, естественно, кто только не ставит их... Но они всегда наталкиваются на ведомственный подход. Мне в Минфине говорят: очень хорошо, но как мы будем покрывать все государственные расходы, если мы сейчас сократим налоги? Вы только говорите о том, что вот мы сейчас сократим налоги, и сразу доходы возрастут, и в результате масса налоговая не сократится, а на самом деле ничего не происходит: сократили налоги — и еще меньше получилось. Что будет с бюджетом? На самом деле очень непростой вопрос. Можно сказать, что это ведомственная узость взглядов. Но это будет несправедливо, потому что практика, механизмы, которые уже созданы в российском бизнесе, к сожалению, позволяют не платить налоги. И тоже не совсем очевидно, какое количество компаний все-таки согласится работать по-честному и платить все налоги, даже если они будут сокращены. Действительно будет ли это подавляющее большинство компаний, или люди решат: ну, пять процентов отдавать все равно жалко, если можно вообще не отдавать. То есть это, конечно, дело не столько законодательства, сколько всей исполнительной системы, контроля исполнения. Нужно не только чисто законодательное изменение, а и изменения в судебной системе, изменения в общественном мнении, чтобы было выгодно иметь прозрачный баланс... Это очень большая комплексная программа оздоровления всей экономики. Но она реальна, и мы участвуем в работе над этими вопросами. Я думаю, что все вместе что-нибудь придумаем.

Здесь большую роль может сыграть и само государство. Допустим, взять государственные тендеры и тех, кто в них участвует: какие-то ведь правила могут быть установлены и самим государством, и не все компании могут допускаться государством, а только те компании, которые проходят критерий прозрачности, правильности организации бизнеса, ведения бухгалтерского учета... Все, с одной стороны, очень сложно. А с другой стороны — если посмотреть на зарубежные отрасли, то там обнаруживается очень много интересного — и налоговых амнистий, и решения вопросов контрабанды, которая отнюдь не чисто российское явление. Если взять весь континент Латинской Америки, то там тоже сильно озабочены этой проблемой, и всегда это было, и она там далеко не решена. Можно далеко не ходить, можно взять такую страну, как Венгрия. Мне кажется, что там была очень серьезная проблема контрабанды. И эта проблема была решена в течение очень быстрого периода времени и очень просто. Раньше были чрезвычайно высокие таможенные пошлины, включая НДС. Но все изъятия на границе были с 30-40% снижены до 5%. Одновременно была введена очень серьезная ответственость за нарушения, вплоть до уголовной ответственности. И в течение очень короткого времени весь бизнес перешел на легальную схему работы, потому что это вполне выгодно — 5%. Во-первых, стали платить все, во-вторых, это не так много, а в третьих, уж очень больно, как говорится, становится, если поймают за нарушение. Но Венгрия — маленькая страна. Многие вопросы в небольшой стране решаются гораздо проще, чем в очень большой стране.

— Это первая попытка выработать практические рекомендации для правительства такого рода? Ведь обо всех этих проблемах давно и много говорится, это насущные проблемы, но пока ничего особо и не делается.

— Нет, я не могу согласиться, что ничего особо не делается, просто всегда хотелось бы, чтобы проблемы решались гораздо быстрее и кардинально, но, к сожалению, такое в жизни редко бывает. Но могу сказать, что это, конечно, не первая попытка. Это, можно сказать, первая попытка консолидации. Потому что АП КИТ — это сравнительно новая организация. До появления АП КИТ существовали и продолжают существовать другие организации, но они ставили всегда более узкие задачи.

Например, «Руссофт». Это организация, которая очень успешно и хорошо работает, защищает интересы именно программистских компаний и занимается вопросами, которые с этим связаны. Вот, в частности, оффшорное программирование, экспорт - это тема «Руссофта». Есть такая организация, как РАТЭК, которая занимается вопросами импортеров, по-моему, товарами народного потребления, другими товарами, и тоже достаточно эффективно решает отдельные вопросы, которые связаны с этой областью. АП КИТ — это попытка консолидировать проблемы отрасли, выработать единую позицию по всем проблемам, потому что, скажем, можно снять экспортные барьеры с производителей программного обеспечения, но налоговые-то вопросы, вопросы бухгалтерского учета кто будет решать? Большинство проблем, с которыми сталкивается отрасль, — комплексного характера, то есть они затрагивают очень большое число ведомств, и действующие законы, и действующую практику, к этому мнению все пришли, и поэтому АП КИТ является реальным центром консолидации. Мы очень тесно сотрудничаем с «Руссофтом», РАТЭКом, СИРИУСом (это ассоциация, объединяющая интеграторов), с региональными ассоциациями, потому что гораздо легче иметь одну сильную лоббистскую организацию. Диалог с правительством, диалог с ведомствами очень трудно вести, когда общественность разрознена, когда существует много ассоциаций... Поэтому это укрупнение и позиционирование АП КИТ как общеотраслевой ассоциации, которая защищает интересы всех, кто работает в IT, вне зависимости от их специализации, помогло поднять проблему на другой уровень, установить диалог со всеми ведущими министрами, которые занимаются этими вопросами, а о законодателях я не говорю - с ними и до этого были неплохие отношения, а сейчас тем более. На общем собрании, которое будет 25 сентября, мы будем представлять наблюдательный совет, и его состав сам за себя скажет о том, с кем работает АП КИТ и на каком уровне решаются и обсуждаются вопросы. Это новое: не просто постановка вопроса, а постановка на самом высоком уровне.

Причем я могу сказать, что действительно на самом высоком, потому что АП КИТ сейчас является одним из ведущих организаторов с российской стороны российско-американского круглого стола по IT под эгидой Путина-Буша. Первый круглый стол был во время визита Буша в Москве, а 20 ноября в Санта-Кларе, Калифорния, состоится второй круглый стол.

— Для правительства и Государственной Думы будут выработаны рекомендации. А к этому круглому столу будут подготовлены какие-то доклады?

— Мы сейчас вместе с представителями американской стороны начали работать над проектом обращения к президентам. И естественно, проблемы отрасли будут отражены. Конечно, здесь будет акцент на развитие российско-американских отношений, на устранение тех препятствий, которые в них есть, но, по сути дела, это все упирается в те же самые вопросы, которые я уже назвал. Куда уж выше? — президент тоже в курсе наших проблем. И опять-таки я хочу сказать: если бы нам не удалось создать ту организацию, которая действительно консолидирует интересы отрасли, наверное, ее бы не включили в число организаторов этого круглого стола наряду с Минсвязью... Это, наверное, признание полезности той работы, которая делается.

— АП КИТ — это единственная организация от IT-отрасли, которая участвует в круглом столе?

— Нет, участвуют три организации. Но, по сути дела, у нас единая рабочая группа. Это АП КИТ, «Руссофт», с которым мы, естественно, сотрудничаем, и Фонд развития информационных технологий, председателем которого является Велихов. Подключена академическая наука: академик Велихов сейчас — председатель секции информатики в Академии наук, очень авторитетный в этой области человек, и особенно в США его уважают. «Руссофт» уже проявил себя очень хорошо как специализированная ассоциация, которая объединяет ведущие программистские фирмы. А АП КИТ представляет интересы всей остальной отрасли, в том числе и программистов — в составе АП КИТ есть компании, которые имеют очень сильные интересы в оффшорном программировании. Вот эти три организации, единая рабочая группа, которая из них состоит, организует этот круглый стол с российской стороны. А с американской — это Американская торговая палата в России и Российско-американский деловой совет.

— Предложения, рекомендации, которые будут озвучены во время этого круглого стола, будут сформулированы на основе доклада, который вы делаете для наших органов власти?

— Нет, я бы не сказал, что на основе, потому что то, что делается для России, для органов регулирования, — это достаточно объемная работа, и достаточно детальный анализ проблем, и достаточно структурированные предложения, которые, конечно, ориентированы на людей, которые работают в этой сфере в России. Человек извне может не сразу разобраться в этом. И приоритеты, конечно, не одни и те же: для российско-американских отношений — одни вопросы, для внутреннего развития рынка в целом это, может быть, и другие. Потому что все-таки несмотря на то, что США является, конечно, лидером в области развития IT, все-таки роль США в развитии российского рынка IT не является определяющей. Я думаю, что для российского рынка было бы очень хорошо, если бы эта роль существенно возросла. Конечно, американские корпорации обладают и самыми многочисленными финансовыми ресурсами, и технологиями. В общем, то, что делают Boeing, Motorola и Intel, — это, конечно, на фоне российского рынка в целом пока очень скромно. Это просто хорошие примеры того, что работать в России можно, что американские корпорации могут работать, но это совершенно недостаточно для того, чтобы сказать, что американские компании вносят значительный вклад в развитие российского рынка. Я не говорю о том, когда американские компании являются просто поставщиками оборудования и программного обеспечения. Это есть, но это делается больше в интересах американских компаний, чем для развития российского рынка. Потому что в данном случае это все делается в конкуренции не американскими компаниями, не американскими производителями, конечно, главное — продать то, что произведено. Но, конечно, без передового оборудования трудно решать конечные задачи IT, трудно создавать системы, трудно автоматизировать производство, трудно решать вопросы коммуникаций, наверное, невозможно, потому что собственной национальной производственной базы в России фактически нет. Отрасль уже построена в мире таким образом, что ни одна страна не является самодостаточным производителем, это очень интернациональная область. Если, допустим, сказать, что Hewlett-Packard — американская компания, но при этом взять какой-нибудь струйный принтер, открыть, посмотреть, где это все произведено, то окажется, что это все это произведено не на территории США. Так устроена отрасль, экономика, и Россия не будет, конечно, исключением. Но для развития российского рынка и российской отрасли IT очень важно, какая добавленная стоимость возникает. Допустим, поставлено оборудование, но как? Это поставлена система «под ключ», это все сделала иностранная компания, или это сделано в России? Вот это очень важно. Конечно, очень хорошо, что российские компании успешно работают в плане сборки. Это делается из иностранных компонентов, и добавленная стоимость очень незначительна. Но говорить о том, что у нас с вами есть национальный производитель, - мне кажется, это небольшая натяжка. Национальный производитель прежде всего дает большую добавленную стоимость. Если взять, допустим, крупного системного интегратора и посмотреть, какая добавленная стоимость вытекает от его работы, то, возможно, она перекроет сразу ту добавленную стоимость, которую дает за год не одно, а несколько предприятий по сборке. И вот в этом плане мы бы хотели видеть американские компании, работающие в России не только в качестве поставщиков оборудования, но и как компании, которые производят - не обязательно оборудование, это могут быть услуги, — которые активно работают в России, используют российских специалистов; таким образом, в Россию поступает и передовой управленческий опыт, и знания, и возникают квалифицированные кадры. Вот в этом заинтересована любая страна, а Россия — в первую очередь.

Поэтому, конечно, обращение круглого стола — это совершенно другого формата документ, это политический документ, который не может претендовать на перечисление большого количества проблем. Он должен быть сориентирован на несколько вопросов, которые должны быть обращены на политический уровень и на нем решаться. Нельзя к Путину обращаться по вопросу методики бухучета. Хотя, может быть, он может решить этот вопрос, но это было бы не совсем правильно. Но есть вопросы, с которыми целесообразно обращаться к обоим президентам. И я думаю, что особенно для американских корпораций на сегодняшний день позиция президента будет играть очень важное значение в отношении тех инвестиционных планов, которые существуют, и инвестиционных решений, которые могли бы быть приняты. В принципе, в целом и политическая, и экономическая ситуация в России значительно улучшается, и все зарубежные эксперты это отмечают, это не вызывает ни у кого никаких сомнений. Но, тем не менее, все-таки есть негативный прошлый опыт, и он во многом мешает руководителям крупных корпораций принять последнее решение, пересмотреть свое отношение к России, забыть неудачи, по крайней мере, не ставить их в первый ряд и сделать очередную попытку. Понятно, что это не просто политическая акция, а позиция президента, для бизнеса это индикатор, для государственных ведомств это приказ, в данном случае для целого ряда ведомств США, допустим, Eximbank'а, который может сыграть очень большую роль в активизации американского бизнеса в России. Я думаю, для такого ведомства это прямая установка, руководство к действию. Собственно, на этом, скорее, будет акцентироваться тот документ, который мы готовим. Мы готовим исключительно проект документа, принимать его будут участники круглого стола. Участники, по всей видимости, смогут внести изменения и сформулировать дополнительные вопросы. Наша задача — угадать то, что, скорее всего, будет сочтено актуальным для включения в такой документ.

— А вы участвуете в круглом столе?

— Да, я участвую.

— Сколько всего будет участников?

— Вы имеете в виду участников или выступающих?

— И тех, и других.

— На сегодняший день по той повестке, которая согласована, — 14 выступающих. Я думаю, что число вряд ли будет увеличено, потому что просто время ограничено, 14 выступлений — достаточно много. Участников, я думаю, будет около 200. Пока рассылаются приглашения, но так как они рассылаются в основном по компаниям, по организациям, так как в круглом столе участвуют два ведущих министра — министр торговли США Эванс и министр связи и информатизации России Рейман, так как будут телевизионные, по телемосту, обращения президентов — уже и Путин подтвердил, и Буш, что они участвуют, я думаю, что интерес в США к этому мероприятию должен быть достаточно большим. Оно очень удачно спланировано: оно будет проведено во время Comdex'а, в это время в Калифорнию съезжаются руководители всех крупнейших компаний тех организаций, которые работают в IT, причем там будут не только компании, ожидаются и серьезные инвесторы, и представители компаний, являющихся лидерами в области поглощений, то есть достаточно разнообразный состав участников. Я думаю, что это будет достаточно большое мероприятие, и даже стоит вопрос о том, что если мы не уложимся в один день, будет организована секционная работа на второй день, но это будет решать оргкомитет по ходу работы.

— Вы не только участвуете, но и выступаете? Кто будет выступать?

— Да, я член оргкомитета и включен в состав выступающих тоже. Я могу сказать только о себе, это будет не очень правильно, если я буду называть других участников, потому что многое может измениться: кто-то не сможет приехать, могут измениться какие-то приоритеты, кто-то может быть исключен или, наоборот, дополнен, заменен, как это бывает при подготовке любых конференций такого рода. Единственное могу сказать, что на данный момент состав участников очень интересный и с американской, и с российской стороны. Вообще очень трудно провести разграничение: все выступления посвящены России, IT-рынку России, тому, какой опыт получили американские компании, работая в России, как они оценивают этот рынок, то есть даже неважно, кто с какой стороны. Вот Microsoft: с какой стороны участвует? Я не знаю. Наверное, с обеих сторон.

— Получается, что среди выступающих только вы будете представлять российскую IT-отрасль, или еще кто-то будет выступать?

— Конечно, будет. Примерный паритет участников. Из 14 выступающих шесть — чисто российские, граждане России.

— Кто из них будет говорить про компьютерную отрасль?

— Все будут говорить. Выступления тематические, по различным вопросам. Я буду говорить как раз по вопросу иностранных инвестиций с точки зрения анализа: какого рода инвестиции оказались наиболее эффективны, как мы оцениваем потребность в каких инвестициях, в каких формах. Я уверен, что все 14 выступлений должны быть очень интересными. Желающих выступить, конечно, значительно больше, но отобраны даже не столько персоналии, сколько проблемы, которые хотелось бы адресовать участникам круглого стола.

— Чего вы хотели бы добиться?

— Психологического перелома, о котором я говорил. По всем признакам настроения крупных американских инвесторов и крупных корпораций сейчас весьма позитивны в отношении работы на российском рынке. Не хватает, наверное, какого-то толчка, такого события, как политическая поддержка. Это может очень многое изменить, потому что объективные условия существуют. Я не говорю, что все препятствия сняты. С другой стороны, мы говорили о прозрачности: недавно был опубликован доклад на тему прозрачности. В разных странах мира компании измерялись по очень большому числу параметров с точки зрения открытости, прозрачности, и Россия получила такой же коэффициент, как страны Латинской Америки, где американских инвестиций на три, наверное, порядка больше, чем в России. Значит, можно работать в таких условиях, не единственная проблема! Американские инвесторы очень опытные, они умеют работать в любых странах мира, в любых условиях, и мне кажется, что Россия на данный момент - уже достаточно неплохой рынок. Если взять то, что происходит в мире, то это один из немногих быстрорастущих рынков, если не единственный на данный момент. Темпы его роста и размеры целиком и полностью зависят от того, какие капиталы придут на этот рынок. Если серьезный капитал будет работать в России, то этот рынок может за три-четыре года вырасти в десять раз.

В России огромный потенциал: если взять, допустим, телекоммуникационную отрасль, то даже по примитивной насыщенности телефонными номерами мы отстаем в десять с лишним раз даже не от западноевропейских, а от восточноевропейских стран. Я уж не говорю о современной связи, об интернете, об IP-телефонии. А это огромнные инвестиции, огромные деньги. Это отставание - результат того, что у нас нет механизма локализации таких капиталов, потому что никто из текущего оборота не покупает такого уровня системы. Существуют системы долгосрочного кредитования, лизинга, которые в России фактически отсутствуют в таких масштабах. Российские банки слишком слабы, у них нет достаточного количества денег, лизинг вообще практически не развит. А в международных финансовых институтах все это есть, американские корпорации все это прекрасно делают во всем мире, и было бы очень хорошо, если бы они с этим пришли в Россию! Дело не в том, чтобы просто открыть торговые представительства, это уже сделано, этот этап пройден, а дело в том, чтобы ввести серьезный капитал, работать с его привлечением. Тогда будет совершенно иная ситуация и для иностранных, и для российских компаний. Чем больше рынок - тем лучше всем. Тем более уже сейчас иногда сложно сказать, чья эта компания, смотрите хотя бы по составу участников круглого стола. Иногда вроде бы российская компания, но контрольный пакет у американцев. Таковы тенденции. Главное, чтобы рынок успешно развивался и добавленная стоимость возникала в России, а на чьи деньги это происходит, неважно: потом все перемешивается, когда компания становится public, открытым акционерным обществом, это вообще не имеет никакого значения — деньги народные.

— А разве предыдущий круглый стол «Путин-Буш» не мог стать толчком для американских инвестиций? Но ведь тогда этого толчка не произошло?

— На самом деле разница принципиальная. Дело в том, что этот круглый стол проходил во время визита Буша в Москву. Конечно, участниками этого круглого стола были в основном те люди, которые находятся в Москве, которые прекрасно понимают проблемы, с которыми сталкивается Россия и российская экономика. И немногие из них, хотя там было несколько серьезных представителей американских компаний, являются decision maker'ами. Совершенно иное звучание может иметь круглый стол, который проводится в самом сердце Силиконовой долины, непосредственно в США, и тем более во время Comdex'а и во время огромного кризиса, который охватил США. Я был недавно в Сан-Франциско, я разговаривал с людьми, которые просто в панике: увольняются десятки тысяч человек высококвалифицированных специалистов, которые всегда были нарасхват... Этот кризис — реально огромная проблема. Что делать? И сейчас все крупнейшие IT-корпорации очень серьезно обеспокоены: как дальше развиваться? Россия — это, конечно, не панацея. Но это одно из решений. Это рынок, который развивается и который может развиваться еще быстрее.

Так что сейчас совершенно другие акценты. Этим определяются интересы и американской стороны. И этот круглый стол может выстрелить! Я в этом глубоко убежден.

 

← август 2002 17  18  19  20  23  24  25  26  27 октябрь 2002 →
Реклама!
 

 

Место для Вашей рекламы!